“Вскипает, светится, встает со дна:
Работа долгая завершена.
Нам говорят «безумец» и «фантаст»,
Но, выйдя из зависимости грустной,
С годами мозг мыслителя искусный
Мыслителя искусственно создаст.
(В восхищении разглядывая колбу.)
В стекле стал слышен нежной силы звон,
Светлеет муть, сейчас все завершится.
Я видом человечка восхищен.
Который в этой колбе шевелится.
Чего желать? Сбылась мечта наук.
С заветной тайны сорваны покровы.
Внимание! Звенящий этот звук Стал голосом и переходит в Слово.”1
Рождение Гомункула Фауста, ярчайше проиллюстрировало человеческую веху сознательных представлений о разумном Другом. Восхищение, трепет и страх, которыми он сопровождается, излучаются самыми смелыми и сокровенными вопросами, которых цивилизация касалась с глубокой древности и заложила в этот образ. Познание и создание одухотворенной жизни — прерогатива самого Творца. Один Его день и изречение «Да будет Свет»2 определил процесс зарождения Звезд на многомиллиардный период нашего летоисчисления. Отделение Тверди сопровождалось катастрофическими, для человеческого представления, событиями. Каждый, изучаемый сознанием процесс, зарождался с трансформации великой и ужасной. Это именно то, что пронизывает саму суть Природы как таковой — непрерывное Искусство, по отношению к ней. Долгое время представления о той “божественной искре” были весьма метафоричны, и воплощались исключительно божествами других миров, коих породилось великое множество.
До того как представить свои будущие воплощения, люди искали объяснения своему собственному происхождению. "Человек ..,- писал Платон, - это, своего рода, вымышленная игрушка Бога"3. Обращаясь к антропологическим мифам мы действительно сталкиваемся со свидетельствами человеческой искусственности, как актом творения богов. При этой точке рассмотрения открывается следующее интересное явление: есть боги, занимающиеся созданием людей, но и богов кто-либо создал. Перед Олимпийцами существовали, породившие их, Титаны4. Зароастрийский Ахурамазда, для начала, создал семь духовных первотворений, каждый из которых покровительствовала над миром материальным, и совокупность которых называлась Амешаспентой5. Семь богов счастья характерны и японскому синтоизму (Ситифуку-дзин)6. То есть, еще перед созданием материальных планет, были созданы меньшие божества из Единого, каждый из которых воплощал то, что зовется бессмертным духом. «Семь Гениев видения Гермеса суть семи дев Индии, семь Амешаспент’ов Персии, семь великих ангелов Халдеи, семь Сефиротов Каббалы, семь Архангелов христианского Апокалипсиса»7. Они уже обретают некое физическое (но еще эфимерное) естество, получая с формой и определением некие ограничения, и являя собой уже только те или иные части Создателя. Но в своей совокупности эти формы всегда воплощали Единое Целое, преломляя Единый Свет в Узор Его Творения.
Этот узор детализируется, вплоть до появления Человека, ответственного за ввереный ему животно-растительный мир, который даже на таких отдаленных от первоначал уровнях, чувствует, верует, и находит путь к воплощению Высшей Воли. Главное умение, которым нарекает Бог первого и совершенного человека Адама Кадмона при его появлении на, еще первозданной Райской Земле — это слово. «И создал Бог еще от земли вся звери селныя и вся птицы небесныя, и приведе я ко Адаму видети, что наречет я: и всяко еже аще нарече Адам душу живу, сие имя ему»8.
Наречение таким образом, является восьмым (или осевым) днем Творения. То, что сия способность исполняется надо всем сущим и за один день, указывает на следующее — до грехопадения Человеку явно не была страшна ни одна земная тварь, ибо каждый был приведен к Адаму для наречения, и благостный и свирепый9, а значит универсум Кадмона заключался в единстве со всем окружающим его природным миром. Из этого следует что описанный Рай — это не конкретное место за пределами планеты, но состояние человека, через которое он воспринимает окружающее мироздание.
Следующее заключение состоит в таинстве Слова, где нарекаемое имя становится проявлением в человеке способности со-Творца, а значит обличение смысла в слове уже несет в себе осознанное высшее созидательное начало и Закон. Понятия ‘образ’ и ‘подобие’, при данном рассмотрении оказываются не определением той или иной материи, но способы ее сознательного преобразования. То, что имели ввиду наши предки в понимании одухотворенности, являлось ключом к сути процесса творения — обличением познанного Духа в конкретную физическую форму через Слово Истинное10. Это та Тайна, что присуща средневековому Голему, созданному раввином Иегуде-Леве Бен-Бецалелем на рубеже XVI-XVII вв., которого он активировал за счет вложенного в рот свитка с набором магических символов11. Метод этот мы осуществляем и в традициях современного программирования. Но, в отличии от Слова Человека Первозданного, последующие языки претерпели акты грехопадения, столпотворения, заимствований, сленгового искажения современности, а главное — утратой истинности и правдивости, с постоянной подменой понятий и подтасовкой фактов в угоду личных интересов. Поэтому может появляться сколь угодно языков и слов, но не придание им осознанного смысла. И с этой проблематикой человек боролся из века в век, от поиска и возвращения к языку допотопному совершенному12, создания топологических систем Ньютона и Лейбница, и, наконец, изучению самого принципа знаковых систем, выраженного в такой науке, как семиотика13.
_________________________________________________________________________________________________________
Таким образом любому воплощению предшествует поиск бессмертного духа, а поиску — переживание угасания. Если в Искусстве предложение рождается спросом, то формы спроса ваяет нужда. Свидетельства тому мы находим и в религиозных, и в мифологических, и в древнейших литературных памятниках. Рассмотрим пример аккадской легенды о Гильгамеше, датируемой 19 веком до нашей эры14.
Могучий воин и правитель города Урук теряя своего друга Энкиду, и горько оплакивая его понимает, что однажды и его ждет та же участь, и что «смерти страшится». Убегая в пустыню к владыкам-богам, герой посылает молитвы, чтобы “как прежде его сохранили”15. Героя ждет трудное путешествие, полное препятствий, в конце которого он достигает раскрытия тайны цветка бессмертия. “Этот цветок как терн на дне моря, Шипы его, как у розы, твою руку уколют, Если этот цветок твоя рука достанет, — Будешь всегда ты молод”16. Гильгамеш находит и упускает священный дар в форме цветка, но обретает образ чего-то более важного : “Нечто нашел я, что мне знаменьем стало: да отступлю я!”17. В заключительной таблице оказывается, что этим знамением явился “закон Земли” (или же кармический закон перерождения18). Основываясь на анализе румынского исследователя мифологии Мирча Элиаде можно трактовать эту историю о цветке именно как путешествие к первопричинам Жизни через стремление к бессмертию (или возвращению в исходное состояние Кадмона)19.
Гильгамеш принимает смертность долгим и героическим путем, для человека же проблема эпического персонажа куда насущнее, и сталкивается он с ней практически ежедневно. Она и мотивирует народы к желанию приручить окружающий дикий мир стихий. Но излишняя изоляция от природного начала с попытками доминирования на основе первородности, приводит к идее создания или обретения понятного и подконтрольного искусственного форменного мира. Данный же эпический пример повествует нам идею эволюционного развития, которая оказывается божественной сама по себе, за счет приближения, проходящего процесс, к Абсолюту.
_________________________________________________________________________________________________________
Глубочайшее соприкосновение с природной образностью испокон веков испытывали народы крайнего русского Севера20. Тут хотелось бы отметить следующую особенность синкретизма: чем миф старше, тем более семейные в нем отношения, а действия происходят непринужденно, естественно. Как Гильгамеш получает помощь от старика Унапшитху и его старухи, в форме домашней беседы, так и Золотой богатырь Мир-сусне-хум появляется на пороге мировых Старика со Старухой внезапно из ниоткуда, но получает от них отеческое наставления о последующем пути как само по себе разумеющееся: “Мама, укажи мне место, где бы я с кем бороться мог. \ — Есть такое место,— мать говорит.— Дочь Верхнего духа, сказывают, живет. Уж если ты так бороться хочешь, иди туда. Место твоей борьбы там!”21. Вновь герой проходит путешествие бессмертия от земных родителей до встречи с Нумом-Торумом и своими братьями в Небесном доме за одним столом. Исполняя различные поручения и испытания безымянный Мальчик обретает свою высшую сущность Желтой Трясогузки, позволяющей перемещаться между мирами. Таким образом путь проходится для открытия следующего пути. Мы видим что тот самый дух можно понимать как воплощенный образ.
Во внешней древнеегипетской мифологической традиции через путь и переход границ осуществляется само мироздание. Так, центральное египетское божество Ра путешествовал в «лодке миллиона лет» с востока на запад по небу в окружении божественной свиты, чтобы каждую ночь опускаться в загробный мир Дуат, где свита защищала свое солнце в борьбе с силами хаоса и его главным олицетворением — змеем Апопом. Итогом этой борьбы становилась сама возможность утренних восходов и возобновление мира в соответствием с законами Маат22. В этом ключе можно перечислить множество божественных и полубожественных героев, таких как Деметра, Геракл, Тесей, Одиссей, Перун и многих многих легендарных героев, отправляющихся в Аид, Тартар, Пекло, Лабиринт и другие примечательные территории, получая там откровения, артефакты, и исполняя, тем самым, волю богов (а именно - проходя определенный цикл свершений).
К сожалению, мы знаем лишь общие черты хождений древнеславянского Перуна - цикл праздников солнцестояния на Руси, посвященный подвигам скифского Победоносца теряется вместе с календарем, после императорских указов Петра I. Каляда, зовущаяся 'Днем Перемен' была посвящена прохождением героем девяти кругов Пекла ради вызволения предков из подземелий тьмы, куда их обманом завела нечисть23. Так как государственность на Руси пришла со скандинавских земель, можно проследить эту историю, в более близкой, для массовой культуры, истории. Праздник Йоль (или иначе - Дикая охота) посвящен сбору душ человеческих, Одином, и встречается во многих европейских культурах24. Скифские заимствования мы можем проследить через 9 кругов пути, вместо известных, в более поздних традициях, 7-ми, а так же параллели Дикой охоты с калядками ряженых, тремя уровнями Мирового Древа и другими, сквозящими деталями да приметами.
Итак, в деталях скандинавская мифология повествует о примере первоначального самопожертвования Одина-Всеотца. Дабы познать 9 мудростей Вотан пронзил себя копьем, в жертву себе же, и провисел на Мировом Древе Иггдрасиле так 9 ночей. «Девять песен узнал я от сына Бельторна,/ Бестли отца,/ меду отведал/ великолепного,/ что в Одрерир налит»25. Так олицетворятворяется отказ от смертного эго в обмен на внечеловеческое знание. В исследованиях В. И. Щербакова можно встретить весьма яркие аргументы к тому, что скандинавское божество было легендарным, но реальным историческим персонажем, переселившимся из Средней Азии в Скандинавию, и вобравшем все героические образы, собираемые на том пути26. Профессор археологии, датская исследовательница археологии Лотт Хеагер высказывала веские аргументы в пользу того, что в образе Одина сливается скифское божество и Аттила гуннов, что подтверждалось и филологом Нильсом Лукманом27. Можно отметить, что стиль написания рун осуществлялся справа налево, что действительно указывает на отношение к восточноязыковой традиции, и только позже добавляется обратное, правое письмо, а руны разворачиваются в зависимости от направления написания.
Интересна и расширяющаяся трактовка обретенного здесь Закона Жизни, рассматриваемого нами ранее: «… поднял я руны,/ стеная их поднял — / и с дерева рухнул.// … Руны найдешь/ и постигнешь знаки/ сильнейшие знаки,/ крепчайшие знаки,/ Хрофт их окрасил,/ а создали боги/ Один их вырезал»28. Руническая письменность стала праосновой северогерманских языков, приобретя, в последствии, множество ‘диалектов’. Со временем христианизации фрутарк был вытеснен латынью. Но в предшествующие времена каждый символ заключал в себе целостное значение, а особенности начертания являлись искусством. Этот же уклад можно встретить в древнеславянском алфавите, знаках санскрита, азиатских иероглифах, и магическом иврите. Особенно наглядно руны роднятся с древнеегипетскими образами таро, где 24 значения исполняют функцию не просто символов коммуникации, но кода — ключа к человеческим путям: «Мудрые девы/ оттуда возникли,/ три из ключа/ под древом высоким;/ Урд имя первой,/ вторая Верданди, —/ резали руны, —/ Скульд имя третьей;/ судьбы судили,/ жизнь выбирали/ детям людей,/ жребий готовят»29 .
___________________________________________________________________________________________________________
Акт описанного добровольного ритуального мученичества предстает как путь к экстатическому состоянию (форме камлания), в котором открываются тайные знания. Этот путь проходится не только ради обретения самости героем, но проявления этой самости через помощь людям — применению полученных в откровении знаний, или их передаче посредством учения. Еще до укрепления буддизма в Тибете использовалось учение Бон (что дословно означает «ритуал» или «проговаривание магических заклинаний»). Легенда об основателе Бон гласит, что изначально он был небесным божеством, зовущимся «Чистое дитя бытия»30, отличающимся милосердием и заботой о благости живых. Подготовив свое учение о Девяти путях бон, он отправился за советом к высшему богу мудрости «Белый свет», который, в свою очередь, одобрив сие начинание, указал распространить его среди людей, как тех, кто сможет ему внимать31. Дух сам выбрал место и семью для своего воплощения в человеческом облике, и его рождение сопровождалось ликованием и людей и различных божеств — так начинается Круг Земного Учения принца, по имени Тонпа Шенраб. Подобным же образом титан Прометей жертвует своим благополучием при Олимпе в обмен на человеческое просвещение в искусства и умения, божественным огнем, но его судьба разворачивается более трагично. Духи или божества испытывали не смерть, а заточение и мучения с ним связанные, что обеспечивалось преобладанием в них эфемерно-образной составляющей высших слоев. Человек же более материален и привязан к Земле, которая окружает его своими повседневными вызовами и заботами. Поэтому выход на уровень божественного сознания достигался им не менее трудными методами.
Бонцы верили в разновидности духов, населяющих любые места ‘красной’ земли (особенно озера, пещеры и скалы), а так же небесную и водную сферы. Большая часть ритуалов Бон направлена на усмирение враждебных сил черных демонов дуд и красных свирепых цан, недовольных своим физическим заточением32. Но если духа удавалось задобрить или победить, он становился благодеятелью и защитником — богом - лха. Так Тонпа Шенраб столкнулся с искушениями от демона «Проникающие Длинные руки33», пытающегося противостоять новому учению и вновь повергнуть людей в хаос раздора. На землю насылается мор болезни, демоны под видом близких убеждают отказаться от своего пути, искушаются и верные ученики и женщины, даже домашний скот сбивается с толку коварством злых духов — пророк же справляется со всеми напастями кроткостью, с помощью оперирования учением и молитвы, усиленной покровительствующим божеством-жрецом «Белый свет». Увидев тщетность своих усилий, посрамленные демоны восторгаются мудрости и милосердию Великого Учителя и становятся его последователями34. Исследователь Л. Н. Гумилев указывает на соответствие Тонпы Шенрапа с прообразом культа Митры35. По своей же сути практики жрецов шен, с целительством, трактовкой событий, а так же хороводами и повторением заклинаний вокруг, олицетворяющего определенного духа, символа, считаются разновидностью древнего шаманизма, известного так же в традициях народов Сибири, Перу, Африки и Азии, и уходящего корнями в неолит — времена, когда границы между мировыми уровнями были очень тонки.
________________________________________________________________________________________________________
Так как естественные процессы оказывались неминуемы, человеку оставались пред ними смирение и принятие. Появившаяся позже, на территориях бонцев, Бардо Тхедол или Тибетская книга мертвых (VIII в.) описывала посмертный переход души из физического тела в свою естественную колыбель. Священнослужитель (зовущийся «извлекатель принципа сознания»36) читал нараспев мистические тексты умершему на протяжении всего перехода, очерчивая душе голосом путь в Западный Рай Амитабхи. Сорок девять дней перехода (семь седьмиц) делился на два периода: с первого по четырнадцатый день проходит прощание, погребение и прочтение «Ченьид Бардо»37 (для обычных семей, на этом обряд завершался), в семьях более высших каст обряд продолжался с пятнадцатого дня до двадцать первого, или полностью весь период — читалось «Ситпа Бардо»38, а задействовано могло быть до ста лам. Первые дни Узнающий пребывает в трансе, не осознавая, что отделился от физического тела. Потом он видит Ясный Свет, который начинает отдаляться через образы кармы умершего, тогда он осознает свою смерть и пускается в переживание кармических иллюзий Бардо, и этот период может занять все оставшееся время обряда, в зависимости от образа жизни испытуемого. Промежуточное Состояние заканчивается, когда принцип сознания заново рождается в человеческом или ином мире, а порой и в одной из райских сфер. Переход от одного Бардо к другому аналогичен процессу рождения. Высшей же стадией считалась нирвана — полное освобождение души от воплощений.
После окончательного погребения тела, в угол комнаты, где оно находилось, помещали искусно изготовленную и украшенную магическими знаками куклу, изображающую усопшего. На маске чангку изображалась его фигура, окруженная предметами - символами «пяти великолепных вещей для чувств» и обряд продолжался уже с образом души. Подобные куклы известны и под названием «статуи Осириса»39 — они использовались еще в древнеегипетских похоронных проводах, маски на них исполняли ту же функцию олицетворения души и назывались Ка. Таким образом можно отметить, на сколько переплетены воззрения народов и развитие их отношения к фундаментальному опыту, во времени и пространстве.
_______________________________________________________________________________________________________
С древнейших времен, столкнувшись со смертью, люди поняли для себя основополагающую ценность как любой отдельной жизни, так и преемственности памяти сменяющихся поколений. Погребение, являясь первейшим из человеческих обрядов, во всех народах и верованиях служило процессом разделения души и тела, и их провода к своим сферам — небесной и земной. Иначе душа могла увязть в путах материи, к которой привыкла, и затеряться в сумеречных мирах, не обретя покоя, примером чего являлись призраки. Смерть встречали с честью или в позоре, в муках и покаянии, но для посвященных она была подобна сбрасыванию кожи, в преддверии жизни души, свободной от тела, в следующим мире, пространстве или безвремении. Существование считалось не окончившимся, а перешедшим на иной уровень, что обозначало телесность границей между земным путем, и пространствами, определенно превышающими любые человеческие способности к восприятию.
Во времена Древнего царства главнейшим учением внутренней школы фараонского посвящения было таинство этого перехода. Под голову мумий в качестве причастия помещали Таинственный свиток Египетской Книги Мертвых, в котором, под символической формой, излагалось странствие души Гермеса-Трисмегиста, изложенное жрецами Аммона-Ра. «Книга говорит о его смерти как об отходе бога. Гермес видел совокупность вещей и узрев ее, понял, а поняв он получил силу проявлять и открывать. … Затем, поручив своим братьям-богам следовать за ним, он поднялся к звездам»40. Известны Гермес Триждывеличайший и Пятивеличайший, греческий посланник богов и римский Меркурий, египетский Бог Тот и Асклепий — человек-мудрец, давший начало всем наукам. Символ Кадуцея подобен символам Одина. Рене Генон проводит параллели и с Индийским наименованием Меркурия Budha, исламским Сейидной Идрисом а так же допотопным ветхозаветным Енохом41. Просвещённый Великим Умом Поймандром, Гермес разделил полученные знания по функциям на верхние и нижние в зависимости от взаимодействия с энергией и материей, для обучения людей. Но главная, трепетно сохраняющаяся, мистерия, касалась не сколько тайны преодоления и управления телесным, а самой возможности и способе контакта с Высшим Духом, открывающим первопричины42. Принцип обновления в герметическом своде предстает в прохождении через некий Источник сильным и чистым стремлением к Знанию (а технически посредством медитации, или других способов выхода из тела). В преломленном пространстве-времени открывается Цветок с Девятью Мастерами, распределяющими духовные эоны в судьбы: «но из эона в эон обновляли они свою жизнь в Залах Аменти,/ где вечно течет вдаль река жизни./ Сотню раз по десять / сходил я тёмным путём что вёл в свет, / и столько же раз – восходил, / из тьмы в свет, / и мощь моя, и силы были обновлены. …. Внутри цветка лучистого / восседают Владыки Пространства-Времён что над нами, / помогая и указывая путь через бесконечную Мудрость, / путь через время детей человеческих»43.
Откровения о законах мироустройства от Высшего Ума Поймандра, как и будущие беседы Гермеса уже со своим учеником Асклепием, и сыном Тотом напоминают нам скандинавскую историю, где пророк оказывается в Великом Доме, и узнает о символах, как ключе к материальному миру, через неспешный учительский диалог. Недаром ибис Тот в Хмуну почитался как бог, устроивший вселенную своим словом и звался «владыкой словес бога»44. Так пророк становится вполне досягаемым примером мудрого собеседника, а явленые им открытия — учением.
Будущие адепты храмов Фив проходили потусторонний путь, описанный в свитках Египетской Книги Мертвых, прижизненно, ради этой встречи с великим Гермесом, проводящим мистическое посвящение через индивидуальные видения. Долгие годы подготовки и испытаний ждали ищущих этого знания, пока однажды ученику не открывалась честь следовать за иерофантами Озириса к гробнице, в которой ему обещают новое воскрешение: «Он проходит постепенно через все страдания смерти и впадает в летаргию. Его жизнь развертывается перед ним в последовательных картинах, по мере того, как его тело цепенеет эфирная часть его освобождается. Он впадает в экстаз. … ‘Слушай внимательно’- говорил иерофант,- ‘видение это заключает в себе вечную историю вселенной и круг всех вещей’… В этом видении заключаются знаки, числа и ключи, отмыкающие все сущее; чем более ты научишься созерцать и понимать это видение, тем более будут раздвигаться перед тобой его границы, ибо один и тот же основной закон управляет всеми мирами»45. Проходя это испытание адепт не только экзаменовал все полученные за годы знания и умение их использовать в самой дезориентирующей ситуации — он обретал братство с того вечера, когда торжественно описывал свой путь, который приобщал его к разделенному опыту, находя не просто понимание, но связь совершенно нового порядка.
_________________________________________________________________________________________________________
Вывод:
Потусторонний путь неизбежно сопровождался испытаниями иного уровня, преодоление которых возвращало равновесие сил сознательного и бессознательного, а так же отражало ту или иную суть, необходимую для освоения в определенных условиях и времени. На героя-путешественника и его организм же, эти события, как правило воздействуют с такой силой, что дух преодолевает границы тела не только выходя, но и возвращаясь обратно. Пережитое сознанием слагается как система образов — например ночь статичного пребывания адепта в гробнице описывается как «о долгом странствии души после смерти; об ея искупительных страданиях в области палящего огня; об очищении ее астральной оболочки; о ея встрече с дурным кормчим, сидящим в лодке с повернутой назад головой и с добрым кормчим, смотрящим прямо в лицо; о ея появлении в суде перед сорока двумя земными судьями; о ея оправдании Тотом; и наконец, о ея вступлении в свет Озириса и преображении в его лучах»46. То есть герой, подвергшийся физическому оцепенению, воспринимает происходящее с ним, как в другой реальности. Обучение здесь необходимо для адаптации сознания, которое сталкивается с невиданными переживаниями, как из-за потери физического восприятия, так и под эмоционально-психическими переживаниями от встречи, с, как оказывается, вполне досягаемыми богами, их кошмарами, чудесами и воплощениями самых заветных мечтаний.
Так, преодаление образного пути, сквозь страхи, иллюзии и внешние убеждения, позволяет случиться как символической смерти так и перерождению, именно так доказывая само существование бессмертия, и указывая путь к нему собственным примером.
_________________________________________________________________________________________________
Сноски, и ссылки на литературу:
1. Гёте И. В. «Фауст» (Перевод: Борис Пастернак) » Часть вторая » Акт второй » Лаборатория
2. Книга Бытия 1:3
3. Платон. Соч. в 3-х т., т. 3, ч. 2. М., 1972, с. 282-283.
4. Зелинский Ф.Ф. Религия эллинизма. — Томск: «Водолей», 1996. Архивная копия от 12 октября 2006 на Wayback Machine
5. Абаев В. И. Скифский быт и реформа Зороастра // Archiv orientálni. 1956. Vol. 24
6. Синто — путь японских богов / Ермакова Е. М., Комаровский Г. Е., Мещеряков А. Н. — СПб.: Гиперион, 2002. — 704 с.
7. Шюре Э. Великие посвящённые. Очерк эзотеризма религий Архивная копия от 3 февраля 2015 на Wayback Machine — Калуга: Типография Губернской Земской Управы, 1914. - с. 123
8. Книга Бытия 2:19
9. Ефрем Сирин, прп. Книга Бытия, гл. 2.
10. см. исследование Маковского М. М. «У истоков человеческого языка»
11. См. «Голем» (1969); Рус. изд.: Зингер, Исаак Башевис. Голем / Пер. И. Берштейн. — М.: Текст, 2011. — 48 с.
- Иван Бенгальский. Гримуар Царя Соломона / Демакова А. А.. — 1-е изд. — Н. Новгород: Москвичев А. Г., 2015. — С. 103-119.
- Юрьев О. А. Новый Голем, или Война стариков и детей. — М.—Иерусалим: Мосты культуры / Гешарим, 2004
12. Умберто Эко «Поиск совершенного языка»
13. См. В. Пропп, Ю.М.Лотман, Успенский, Московско-тартусская семиотическая школа. и др.
- Лотман Ю. М. Семиосфера. СПб.: Искусство—СПБ, 2000. 704 с.
- Григорьев Б. В. Семиология. Теория и практика знаковой деятельности. — Владивосток: Изд. ДВГУ, 2003.
- Шрейдер Ю. А. Семиотические основы информатики. М.: 1974.
- Иванов В.B. Очерки по истории семиотики в СССР. М.: Наука, 1976.
- Умберто Эко Trattato di Semiotica Generale. Milano: 1975.
14. Эпос о Гильгамеше («О все видавшем») / Перевод с аккадского И. М. Дьяконова. — М.—Л.: Издательство Академии наук СССР, 1961.
15. С—57 Таблица IX
16. С—81 Таблица XI
17. С—82
18. С—86-87
19. Горохов А. А. Феноменология религии Мирчи Элиаде. — СПб.: Алетейя, 2011.
20. См. Лукина Н. В. Предисловие // Мифы, предания, сказки хантов и манси. Пер. с хантыйского, мансийского, немецкого языков. Сост., предисл. и примеч. Н. В. Лукиной, под общ. ред. Е. С. Новик. – М.: Наука. Глав. редакция восточной литературы, 1990. – С. 5–58. ;
- Попова С. А. Обряды перехода в традиционной культуре манси. – Томск: Изд-во Том. ун-та, 2003. – 180 с. ;
- Ромбандеева Е. И. История народа манси (вогулов) и его духовная культура (по данным фольклора и обрядов). – Сургут: АИИК «Северный дом» и Северо-Сибирское книжное изд-во, 1993. – 208 с. ;
- Петрухин В. Я. Мифы финно-угров и др.
21. Как солнце и месяц достали, как птицы и звери на земле появились (starina-rus.ru)
22. Рак И. В. «Египетская мифология». — Издание 2-е, переработанное и дополненное. — СПб.: «Журнал „Нева“», Летний сад, 2000.
23. Праздник Коляда – Менари / День Перемен ⋆ Держава Русь (derzhavarus.ru)
24. См. Jacob Grimm: Deutsche Mythologie. Olms-Weidmann, Hildesheim 2003, (особенно глава XXIV)
- Otto Höfler: Kultische Geheimbünde der Germanen. Diesterweg, Frankfurt/M. 1934
- Jean-Claude Schmitt, Ghosts in the Middle Ages: The Living and the Dead in Medieval Society (1998) и др
25. Старшая Эдда, Речи Высокого
26. Щербаков В. И. «Асгард и ваны», в кн. «Дорогами тысячелетий», М., 1989
27. Lotte Hedeager & Niels Clausen Lukman «Skjoldunge und Skilfinge. Hunnen- und Herulerkönige in ostnordischer Überlieferung» (1943)
28. Старшая Эдда, Речи Высокого. Hávamál. Песни о богах.
29. Старшая Эдда, «Прорицание Вельвы» стих 20
30. срид па'и кхйе'у гсал бы
31. Тендзин Вангьял Ринпоче. Чудеса естественного ума. Суть учений Дзогчен в тибетской традиции Бон. — Либрис, 1997. — 304 с.
- Гумилёв Л. Н.,Кузнецов Б. И. Бон (Древняя тибетская религия) // Доклады ВГО.. — 1970. — № Вып. 15.
32.
- Кузнецов Б. И. Древний Иран и Тибет. (История религии бон).. — СПб.: Евразия, 1998. — 352 с.
- Кузнецов Б. И. Бон и маздаизм. — СПб.: Евразия, 2001. — 224 с.
33. кхйаб па лаг ринг
34. Dus-parin-po-che'irgyund gzer-mig, Delhi, 1965. , с. 518
35. Л.Н. Гумилёв, Кузнецов Б. И. : Бон. Древняя тибетская религия // Доклады ВГО. (1931-1985) Вып. 15: Этнография. Л., 1970
36. Бардо Тхедол С. 35
37. «Переходное состояние переживания реальности»
38. «Переходное состояние в поисках перерождения»
39. Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. — Рипол Классик, 2013. — С. 53.
40. Шюре Э. Великие посвящённые. Очерк эзотеризма религий Архивная копия от 3 февраля 2015 на Wayback Machine — Калуга: Типография Губернской Земской Управы, 1914. - с. 102
41. Генон Р. : «Традиционные формы и космические циклы» («Formes traditionelles et cycles cosmiques», 1970)
42. Богуцкий К.Н. : Гермес Трисмегист и герметическая традиция Востока и Запада — М.: Издательство «Новый Акрополь», 2012 — 632 с.
43. Там же, стр 13
44. Тураев Б.А. : Бог Тот. Записки историко-филологического факультета С.-Петербургского университета. 1898 г.
45. См. Шюре Э. Великие посвящённые. стр 119, 122
46. Там же, стр. 108